— Многое из того, что делает Адриан, мне тоже не нравится, — возразила Таня и поняла по отстраненному выражению лица Бетти, что разговор окончен.
Но пока Таня переодевалась и готовилась к выходу, ее стали терзать угрызения совести, и, знай она, куда позвонить Пултону, отменила бы встречу.
Она торопливо спустилась вниз, открыла парадную дверь, боясь, что он приедет раньше. Она наивно полагала, что, если выйдет ему навстречу, он не станет звонить в дверь и тогда семья, если повезет, не узнает, с кем она ушла. Ну а что такого, если Адриан будет против? Его ведь не волнует, что она думает о его встречах с Дианой! Впрочем, Таня понимала, что это разные вещи, и совесть все еще мучила ее, когда небольшой черный седан въехал на гравиевую дорожку, ведущую к дому, и остановился за воротами. Она спустилась с крыльца, чтобы поздороваться с Роджером.
В темном строгом костюме, с рыжими волосами, гладко уложенными, а не буйно вьющимися, как обычно, он показался ей почти незнакомым человеком. Ее охватило чувство неловкости. Одно дело есть с ним мороженое, гуляя по деревне, и совсем другое дело — провести весь вечер в его обществе. Но ведь ей уже пора привыкнуть, что все происходит совсем не так, как она рассчитывает. Таня вздохнула и, поудобнее, устроилась на сиденье.
— Прости, что позвонил так внезапно, — извинился Роджер, кинув на нее быстрый взгляд. — Но я страшно рад, что ты согласилась.
— Да, не могу сказать, что у меня все дни расписаны встречами.
— О, это легко исправить. Ты такая прелестная молодая женщина.
Его комплимент сразу растопил ее сердце.
— Да, за последние несколько месяцев я действительно сильно изменилась к лучшему.
— Как это можно улучшить совершенство? — изумился Роджер.
— Любую женщину может украсить хорошая одежда и подходящий макияж.
— Хочешь сказать, что в Ровнии ты была всего этого лишена?
— Там мы много чего были лишены. Но главное, чего там не хватает, — это свободы.
— Поэтому столько беженцев из Ровнии. Знаешь, в Лондоне их целая коммуна.
— Нет… я не знала. Но… я не думаю… я не хотела бы иметь с ними дело.
— Почему же?
Она промолчала, жалея о том, что сказала. Вполне вероятно, что некоторые из ее соотечественников могут узнать в ней дочь профессора Ковача и им не составит труда вспомнить, что она была женой английского дипломата. После этого будет уже совсем не трудно вспомнить имя этого дипломата, особенно если они видели его в местных газетах. Однако, она не осмелилась сказать об этом Роджеру и постаралась найти отговорку, чтобы удовлетворить его любопытство.
— Эмигрантам лучше не общаться с другими эмигрантами. Когда тебе постоянно напоминают о прошлом, начинаешь невольно погружаться в него всеми мыслями.
— Даже если оно было ненавистно?
— Я не испытываю ненависти к своей стране, — с достоинством возразила Таня. — Я ненавижу ее нынешних правителей — и только.
— Разумеется. — Лицо его выражало полное раскаяние. — Глупо, что я так сказал. Прошу прощения.
— Принимается.
Он засмеялся.
— Я сказал что-то не то?
— Да нет. Но это прозвучало как-то странно.
Роджер снизил скорость, подъехав к перекрестку, и повернул машину на шоссе, в сторону Лондона. Вскоре вдали показался «Веселый дракон» — модное современное заведение со своей автостоянкой. Несмотря на ранний час, там припарковалось уже довольно много машин.
Ожидая увидеть колоритный интерьер и услышать громкую музыку, Таня была приятно удивлена почти строгой обстановкой. Посетители были под стать — спокойные, элегантно одетые люди.
— Может, сначала выпьем чего-нибудь в баре? — предложил Роджер.
— Я не пью. Один бокал вина — и я уже на столе!
— Под столом, — с улыбкой поправил он и повел ее в зал ресторана.
Их провели к угловому столику, довольно далеко от оркестра, так что они могли разговаривать, не силясь перекричать музыку, но, в то же время, недалеко от танцевальной площадки, и Таня с интересом разглядывала танцующие пары. Растерявшись от огромного меню, она попросила Роджера заказать что-нибудь для нее самому, что он и сделал, предварительно выяснив, что она предпочитает суп закускам и мясо рыбе.
— Но десерт выберешь сама, — заявил он после того, как официант принял их заказ и ушел.
— Если только не буду слишком сыта, я возьму что-нибудь со взбитыми сливками.
— Ты прямо как Эмма!
— Иногда я, правда, чувствую себя ребенком, — призналась Таня, — но иногда…
— Не надо!
Он наклонился к ней и взял за руку. Роджер сделал это уже второй раз за вечер, и тепло его рук показалось Тане надежным и успокаивающим.
— Что не надо?
— Не надо так грустно смотреть. Я всегда знаю, когда ты начинаешь думать о прошлом. А знаешь, этого не стоит делать. Ты теперь должна думать только о будущем.
— Иногда будущее тоже может быть печальным.
— Твое не будет. Ты молода и сможешь добиться всего, чего захочешь.
— Это не всегда удается. — Она с любопытством посмотрела на него. — А что ты станешь делать, если проиграешь выборы?
— Не проиграю.
Ее поразила его уверенность.
— Адриан ведь тоже умный человек. Он может тебя обойти.
— Сомневаюсь. — Он внимательно смотрел на нее. — В глаза ты тоже называешь его по имени?
Этот вопрос насторожил Таню.
— Нет, конечно. А почему ты спрашиваешь?
— Потому что ты так легко произнесла его имя, словно…
— В этом нет ничего удивительного, — резко ответила молодая женщина. — Дети часто говорят о нем, они всегда называют его по имени, и я привыкла к этому.